Любимый задыхался, тряся головой. Я смотрела на него и жалела, что не могу крепко обнять, прижать его голову к себе, перебирать пальцами длинные темные волосы и шептать, что больше никогда не уйду, никогда не покину, успею надоесть, пару раз выведу из себя, просто достану и достану с того света, если надо будет…
В исступлении он снова целовал мои неподвижные губы, пряча мое лицо в своих ладонях… «Любимый… Не мучай себя… Прошу… Не мучай… Уходи… Забудь меня и уходи… Меня уже ничто не спасет…», — шептало застывшее сердце.
Внезапно зеркало вспыхнуло, а в нем появились очертания знакомого храма и жрицы, стоящие на коленях. Лепестки роз устилали пол, который давненько никто не подметал своим плащом.
— Богиня! — звали жрица, глядя на сломанную статую. — Богиня! Ёптить капец-капец-капец!
Я чувствовала, как любимый скользит рукой по моей щеке, убирает ее и снова наступает леденящий душу холод. Как я хочу, чтобы он ушел… И как не хочу, чтобы он уходил… Не будет же он вечно согревать холодный мрамор? Не будет же он веками стоять на коленях?
Эзра подошел к зеркалу, в котором отразилось его искаженное ненавистью лицо. Его рука легла на стекло, а в глазах было столько ненависти и боли, что на секунду мне показалось, что он разобьет его, но нет… Сверху на отчаявшихся жриц упал розовый свет. Они поднимали головы и счастливо улыбались, тянули к нему руки и купались в его лучах.
— Богиня! — радовались они, со слезами на глазах кружась в розовом сиянии. Свет струился сквозь их пальцы, расцвечивал нежным румянцем их заплаканные лица, осыпал волосы и одежду сверкающими звездами. — Не молчите, богиня! Мы звали вас, а вы не приходили… Неужели вы забыли про нас? Неужели вы не слышите наши молитвы?
— В этом мире, — глухо произнес Эзра, делая глубокий вздох, чтобы взять себя в руки. Жрицы застыли с протянутыми руками. — Больше нет любви… Она ушла навсегда… Цените то, что у вас есть… Любите, так, словно завтра потеряете…
Улыбки жриц померкли, лица побледнели, не смотря на льющийся свет, а кто-то из них заплакал. Старая жрица опустила глаза и поджала губы: "На все воля богов. Мы пыль под их ногами…".
— Неправда! — пронзительно закричала молодая темноволосая жрица, поднимая заплаканное лицо. — Я не верю… Она только недавно появилась… Мы все видели ее! Любовь не ушла… Она не может уйти…
Эзра подошел ко мне, а я почувствовала поцелуй на своих губах. "Чтобы с тобой не случилось, моя любовь никуда не ушла… Она навсегда осталась в сердце…", — услышала я. Он снова и снова обнимал меня, гладя мою спину и шептал: «Я не знаю, слышишь ты меня или не слышишь, но я заберу тебя… Не хочу, чтобы ты оставалась здесь одна… Я буду приходить к тебе каждый вечер… Я никогда тебе не оставлю… Я всегда буду рядом…».
Не хочу знать, что подумают подданные, глядя, как моя статуя принимает ванну и спит рядом с его величеством, бережно накрытая одеялом.
— Люблю тебя, — снова прошептал Эзра, прижав мою голову к своей груди. — Я всегда любил тебя, даже когда ты об этом не знала… Ты подарила моему сердцу мир… Мир завоевать намного сложнее, чем земли… И я завоевывал его, чтобы однажды сложить к твоим ногам… Чтобы тебя окружали не ужасы войны, не горечь потерь, а красивый цветущий сад… И в такие моменты, я видел тебя во сне… Ты снилась мне не на пепелище завоеванных земель, а среди цветов…
Может, я тоже тебя видела, правда, просыпалась с мыслью: «Ты щито такое?». Вот такой вот я кусок… мрамора! Прекрати… Умоляю…
— Чтобы обнять любимую двумя руками, нужно бросить меч на землю…, - слышала я шепот, а по моей голове скользила его рука. — И тогда я прекратил бессмысленные кровопролития… Я — бог войны, чье сердце жаждет мира…
«Любимый, уходи! — мысленно кричала я, пытаясь утешить и себя, и его. Любимый сполз спиной вниз по надломившейся колонне и отшвырнул меч. «Эзра! Я умоляю тебя! Уходи! Не рви сердце…. Разбей меня и уходи…» — мысленно кричала ему я, а сердце понимало, что никуда он не уйдет.
— Нет!!! — закричал он, поднимаясь и тяжело дыша. Он услышал меня? Услышал! — Нет! Я не разобью тебя… Если есть хоть маленькая надежда, я не сдамся… Я никогда не сдаюсь… Я не знаю, что такое поражение! Жизнь — это вечная война… Завоевание или мародерство… Мы завоевываем себе место под солнцем, сражаемся за любовь, за дом, за мечту, за семью… Я люблю тебя так, как в последний раз. Изо дня в день, как в последний раз. Каждый поцелуй, как в последний раз….
Зеркало показывало, как страшная весть о том, что богини любви и любви больше нет, облетает мир. Я видела, как взгляд сварливой жены, которая только что распинала мужа, продавшего мало горшков, становится каким-то задумчивым и нежным, после того, как соседка крикнула в окно новость. "Неправда! Каким бы ты ни был, я ведь люблю тебя!", — шепчет жена, а потом подходит к мужу и обнимает его, а ей на талию ложится его рука: "Эх! И я тебя люблю! Иначе б не женился!".
Леора в красивом платье, которой только что сказали страшную весть, бросилась на шею высокого темноволосого красавца, в котором с трудом можно было узнать озверевшего путника. Как хорошо, что он остался в столице… «Я не верю… Я ведь действительно люблю тебя!», — плакала она, а ее прижимали к себе, как ребенка. По гладко выбритой щеке путешественника тоже текла слеза, когда он шептал ей, что тоже любит свою маленькую крошечку…
Я видела, как возле камина в чужом доме сидит старенькая Цианна, глядя на огонь. «Не замерзла?», — нежно спрашивал Игнас, укрывая теплым пледом ее ноги. Они сидели в креслах, взявшись за руки и думали о чем-то своем… «Слышал?», — прошептала она, сжимая его руку. «Не верю!», — отозвался он, поглаживая ее узловатые пальцы.
Где-то с криком в дом вбежала маленькая девочка. «Нинэль! Годрик! Люди сказали, что богиня любви умерла… И любовь… Ее больше нет!», — рыдала малышка, прижимаясь к сестре. А я видела, как некромант обнимал своих девочек и уверял, что некромантия способна воскресить любовь… Если не целиком, то хотя бы частично… Правда, любовь будет не такой, какой была раньше…2fb12f
Новость о том, что любви больше нет, застала Раймонда в канаве. Он сидел злобный, продрогший и радовался, что ненавистная богиня, разлучившая его с семьей, сдохла! Кто-то вылил ему на голову помои…
«Ну как же она умерла? Вот же она!», — нежно шептала его бывшая жена, сидя в уютном доме и прижимая к себе малыша. В дверь постучали, а она открыла ее, глядя на высокого мужчину, который вошел с цветами. «У-у-у!», — тянул к нему ручки малыш, а из-за спины увальня появилась деревянная игрушка. Ребенок очутился на руках, его подбросили несколько раз, вызывая радостный детский смех.
Я почувствовала горячий поцелуй на своих холодных губах. Любимый останется со мной навсегда в этом розовом дворце, среди осыпающихся роз и груды мусора… Или потащит к себе вперед ногами…
— Я останусь с тобой… Слышишь, — нежно шептал Эзра, а я по его щеке потекла кровавая слеза. Он нежно поцеловал меня в лоб. — С тобой. Навсегда.
Все! Я больше не могу! По мраморным щекам потекло что-то горячее и мокрое…
